Я дома.
Это было почти три недели – очень разные и по смыслу, и по эмоциям, и подробного отчета о них не будет.
Могу только попытаться рассказать, что такое Англия и что такое мой август-2010 – очень коротко.

Это нечеловечески длинный почему-то перелет – и холод в самолете, как давно забытое и благодарно встреченное ощущение.
Это воздух, которым можно дышать, и самый настоящий лес – из сказки или из детства, и носящийся по дорожкам абсолютно счастливый черно-белый спаниель.
Это голоса и буквы, через многие мили пытающиеся мне передать неправдоподобную историю про пожары, про добровольцев, про нехватку кондиционеров и опустившийся на Город дым.
Это похожее на канализацию крошечное, белокафельное, извивающееся во все стороны метро – и похожие на самолеты электрички.
Это две вещи, от которых придется долго отвыкать потом – поворот головы вправо на перекрестке и приветливые улыбки пограничников и продавцов.
Это Винчестер – город, а не винтовка, витражи и плитки кафедрального собора, статуя Магдалины, библиотека семнадцатого века (только руку протянуть) и плакучие ивы над водой.
Это фатальное невезение с транспортом, триатлон, трехчасовые объезды по портовым кварталам, закрытые станции метро, меняющиеся номера платформ, сумасшедшая система манчестерских трамваев.
Это съемочные дни, многократные повторения, жар огромных ламп, скука, тетрадка с ручкой, ожидание, пять интерьеров из двух, переливания крови и зубная паста, механическая нога, интервью, team work, Шон, и понимание того, что за некоторыми людьми радостно даже просто таскать в разные стороны оборудование и ждать следующей команды, боль в руках и задорная улыбка.
Это ужасно простая и ужасно роскошная обстановка, и такие простые люди, которых у нас записали бы в олигархи.
Это луга, Стоунхендж и невыразимое спокойствие километров открытых пространств.
Это невероятность и атмосферность Оксфорда, нежелание быть здесь туристом, Алиса в Стране Чудес и попытка представить, как же это гордо – учиться в замке – если нас иногда гордость разбирает при взгляде на сталинскую высотку на фоне голубого неба?
Это мятно-шоколадное мороженое, репетиции какой-то невероятной танцевальной шоу-группы прямо на улице, толпы туристов, London Beatles Store, и газон Сент-Джеймс парка – лучшее место в этом городе.
Это невероятный ливень, который ты видишь и слышишь, но не чувствуешь.
Это невзлюбивший меня с первого взгляда Манчестер и удивительный в каждой своей черточке Йорк.
Это кривые улочки, антикварные магазины, кофейни, выставка африканских лоскутных одеял, полуразрушенная средневековая башня, цветы, викинги, железная дорога времен Эркюля Пуаро, вечерние блуждания по окраинам города и “welcome to York cemetery”, и форменное наводнение именно на моей улице.
Это что-то особенное, что изменилось во мне и что я сейчас не назову точным словом.
Это что-то, завершившее процесс, начатый лагерным июлем – процесс, после которого мне сложновато будет возвращаться к извечным, кажется, условиям жизни.

Сейчас как раз один из тех моментов, когда стоит завершать посты моей любимой мантрой из одного слова.

Прорвемся.