Осень -- хорошее время, если вы не ботаник,
если ботвинник паркета ищет ничью ботинок:
у тротуара явно ее оттенок,
а дальше -- деревья как руки, оставшиеся от денег.Осень -- хорошее время, если вы не ботаник,
если ботвинник паркета ищет ничью ботинок:
у тротуара явно ее оттенок,
а дальше -- деревья как руки, оставшиеся от денег.
В небе без птиц легко угадать победу
собственных слов типа "прости", "не буду",
точно считавшееся чувством вины и модой
на темно-серое стало в конце погодой.
Все станет лучше, когда мелкий дождь зарядит,
потому что больше уже ничего не будет,
и еще позавидуют многие, сил избытком
пьяные, воспоминаньям и бывшим душевным пыткам.
Остановись, мгновенье, когда замирает рыба
в озерах, когда достает природа из гардероба
со вздохом мятую вещь и обводит оком
место, побитое молью, со штопкой окон. (с) На улице резкая и неожиданная какая-то мерзлота, осень уже где-то рядом, но еще не бежит размашисто, не крутит стрелки вперед времени, не выводит вот это "все будет хорошо" моросью по темному тротуару, когда ноги не хотят нести и несут сами. Я очень хорошо помню это ощущение и очень его жду. Лето в этом году не пустое, оно вопреки всем законам и обстоятельствам не просочилось сквозь пальцы, и многие из его дней я бы не променяла ни на какие далекие города и общепризнанные приключения. Но сейчас я устала, и мне нужна осень. Она греет самим отсутствием тепла - темными пледами и обжигающим чаем, ритмом жизни и будничными историями.
Пока - я жду ее, пока - похолодало, пока - на язык опять ложатся случайные-неслучайные строчки из Бродского.
Не надо обо мне. Не надо ни о ком.Не надо обо мне. Не надо ни о ком.
Заботься о себе, о всаднице матраца.
Я был не лишним ртом, но лишним языком,
подспудным грызуном словарного запаса.
Теперь в твоих глазах амбарного кота,
хранившего зерно от порчи и урона,
читается печаль, дремавшая тогда,
когда за мной гналась секира фараона.
С чего бы это вдруг? Серебряный висок?
Оскомина во рту от сладостей восточных?
Потусторонний звук? Но то шуршит песок,
пустыни талисман, в моих часах песочных.
Помол его жесток, крупицы -- тяжелы,
и кости в нем белей, чем просто перемыты.
Но лучше грызть его, чем губы от жары
облизывать в тени осевшей пирамиды. (с)Все истории когда-нибудь заканчиваются. Некоторые заканчиваются слишком долго - как это длинное изнутри переломанное лето.